Джин считал, что к делу следовало подойти технично. Рассмотреть новые возможности.
Необходимо было показать Каме, что Джин нужен.
Нужен, нужен, еще как нужен кому-нибудь, кроме Казуи. Главное - выбрать так, чтобы это был кто-то очень непохожий на Каме. Кто-нибудь блондинистый, высокий и элегантный, как рояль.
Джин помотал головой, пытаясь отогнать возникший образ Огури Шина в светлом костюме. Так не пойдет. Рассмотрим тех, кто есть рядом – составим список.
Уэда – госспади, так же ходить по магазинам, как и с Каме. С Каме, по крайней мере, Джин уже знает как это можно делать без особых потерь в финансовом и моральном выражении. А тут опять привыкай. Нет! Вычеркнуто.
Джунно – ээээ…Он будет претендовать на звание Баки сам. И Джину придется быть серьезным. Невозможно! Нет! Вычеркнуто!
Коки – не рассматривается. Вычеркнуто!
Тегоши – Нет! Вычеркнуто! Дружба с ЯмаПи – это дружба с ЯмаПи!
Окура? Массу? Шиге?

Вечером, желая сделать регонсценировку, Джин направляется к гримерке Ньюсов.
В которой отчаянно болтают и Джин не может лишить себя удовольствия узнать о чем.
Стоя рядом с дверью, он напрягает слух.
- Аканиши свободен? И как это, интересно, получилось? Было извержение вулкана и Каме смыло в море? Или его отправили на Марс? Или он потерял память? В любом случае, я боюсь, что он может вернуться. «I’ll be back!», – хихикает Массу.
- Ну, я не знаю, - тянет слова Тегоши, - Аканиши, конечно, лапочка, но ходят слухи, что Каме получил разрешение на ношение оружия.
-Угу! – слышен голос Массу, - а еще у Каменаши были отличные оценки по химии и курсы фармацевта.
Джин отлипает от двери, пресытившись информацией.
Возможно, помириться с Каме – разумная мысль.
Вполне себе так, адекватная.
Надо найти Казую и поговорить. Напомнить о прошлом, попросить прощения, сказать, что Каменаши лучше всех, номер один, недостижимый и яркий, как сверхновая звезда. Прогуляться по магазинам, шепнуть о недочитанной книжке на тумбочке, кое-что из которой можно применить на практике, пообещать мыть посуду в течение недели.
Нет, черт с ним, надо его шокировать: в течение двух недель.
Словно отзыв на прекрасный и бескорыстный порыв его души, в противоположном конце коридора появляется Каменаши.
Джин кидается к нему, но он не успевает сказать ни одного слова.
Каме ухватывает его за рукав, толкает к стене и прижимает собой, для верности надавив предплечьем на шею Джина. Аканиши, в принципе, может отпихнуть его, но это уже второй шок за сутки, поэтому он остается стоять так, как его держат.
И когда Джину в спину впиваются неровности штукатурки, он понимает, что существует некоторое поразительное несоответствие между тем Каме, которого, как ему казалось, он знал до этих пор и тем, которого он видит сейчас.
ЭТОТ Каме взбешенно шипит прямо ему в ухо:
- Что ты себе думаешь, заигрывая с Тагучи или торча здесь? Я доберусь до твоей задницы…
И в данный момент, среди мыслей и идей, крутящихся в голове Казуи, можно подыскать тонны необходимого материала на написание учебника по судебной психиатрии. Тома на три - четыре. Включая все известные, а также не особо распространенные извращения.

К сожалению или к счастью, коридор, все-таки, территория общего пользования.
И если их застукают в такой недвусмысленной позе, то…..
Я думаю, мы все проголосуем за то, чтобы под руку Каме, шарящую по стене, попалась дверная ручка. Нажав на которую, они завалятся в комнату.
Нэ?
Кто против – переходите в следующую часть, потому что хотя действия Каме и подпадают под определенную статью УК Японии, но он не в том состоянии, чтобы просто так отпустить Джина.

Итак, Каме наощупь ищет ручку двери, но его глаза не отпускают взгляд Аканиши.
Джин чувствует себя привязанным к железнодорожным рельсам и смотрящим на неотвратимо приближающийся локомотив.
Глаза Каме – глаза чужака, разозленного чужака. Они обвиняют, они кричат, они требуют и Аканиши тревожит то, что он видит в них.
Они заваливаются через открывшуюся дверь в комнату, вернее, Каме заталкивает Джина туда.
Уже второй раз за десять минут страдает спина Аканиши, потому что пол – не особо удачное место для того, чтобы прилечь туда с размаху, как бы не описывали прелести этого самого дела в яойных фиках. И как это только Казуя раньше не возмущался.
Полежали бы сами там, эти аффтары. Под Каме.
Под Каме, который в данный момент усаживается на ноги Джина, не оставляя тому шанса подняться.

Тусклое уличное освещение из окна скорее мешает разглядеть подробности, чем помогает.
Джин цепенеет, когда Казуя, вцепившись обеими руками в ткань майки на груди Аканиши, резко рвет ее. От этого голова Джина дергается вверх и он опять стукается затылком об пол.
Они баловались этим и раньше, но никогда у Казу не было таких сумасшедших глаз при этом.
И такого заходящегося биения сердца.
Когда Каме наклоняется и рывком приподнимает голову Аканиши для поцелуя, правда так, чтобы в первую очередь, ему, Казуе, было удобно, Джин испытывает облегчение, потому что его не пытают взглядом.
Но оно временно.
Потому что его начинают пытать поцелуем.
Каме начинает размеренно покусывать его нижнюю губу, соблюдая один ему известный ритм, граничащий со злобой. Добившись от Аканиши стона, он, раскрывая его губы, запускает в рот Джина язык, стараясь погрузить его все глубже и глубже с каждым разом.
Чужая воля заполняет сознание Аканиши, это странно – не делать самому, а позволять делать с собой.
Странно не контролировать процесс, странно отдаться кому-то.
Тому, кого он не знает, как оказывается, совсем.
Джин все еще наивно полагает, что единственное, что удерживает его в таком положении – это любопытство.
Каме отрывается от его рта и переключает все свое внимание ниже. Он расстегивает Аканиши ремень, и, приподнявшись с колен, старается сдернуть с него джинсы.
Джин, наоборот, пытается удержать ноги вместе, и джинсы притормаживают свое так стремительно начатое движение.
Каме хрипло выдыхает усмешку и насильно втискивает коленку между бедер Аканиши, заставляя его развести их в стороны.
Еще один торжествующий полустон-полуусмешка, когда он понимает, что у Джина стоит.
Теперь ему все кажется гораздо более простым.
Сдернув джинсы, он устраивается между ног Джина, который уже не может встать.
Потому, что не знает, хочет ли.
Руки Каме начинают все с большим нажимом гладить грудь Джина, спускаются вниз, к бедрам, требовательно и вызывающе подбираясь под задницу Аканиши.
Джин ошарашен яркостью вспыхивающих ощущений, тянущимся ожиданием и накатывающим криком, который пытается сдержать. Как будто с ним уйдет оглушающее чувство неповоротливости мыслей и застывших минут.
Если бы только Каме не делал это с явным желанием обидеть.
Это невыносимо.
«Я знаю, что, возможно, сам виноват, но я не должен тебе самого себя!»

Вместо этого он шепчет, пытаясь это сделать как можно внятнее и убедительнее, как будто разговаривает с душевнобольным
- Казу, сюда зайдут…
- Плевать…, – не отрывается Каме.
- Казу, работа…
- Плевать, я хочу…- Казуя быстро расстегивает "молнию" на своих джинсах.

Но хочешь – не хочешь, а особенности зрения человека предполагают реакцию на яркий свет.
Джин жмурится, а Каме прикрывает рукой глаза, пытаясь рассмотреть два силуэта.
- Ты такое предполагал? – тихо говорит знакомый голос.
- Нет, но верил, – мурлычет второй.
Тсу лениво зевает у выключателя. Такки застегивает верхние пуговицы на своей рубашке.
- Наши суровые друзья, мы вообще-то сюда раньше пришли, но ничего страшного - вы можете оставаться. Надеюсь, мы не сбили вам настрой?
С легким смешком ТаккиТсу скрываются за дверью.

Пора проснуться.
Глубокий выдох - как будто Каме перетаскал с десять тонн тяжестей. Еще бы вспомнить результат последнего футбольного матча, чтобы смирить сводящую боль в паху.
Закусив губу, он смотрит Джину в лицо.
Возможно, если Аканиши все-таки посмотрит ему в глаза – он увидит в них сожаление.
Но Джин не смотрит ему в глаза. Он смотрит в окно.
Каме встает и выходит прочь из комнаты.

Уняв сердцебиение, насколько это возможно в его туманном восприятии действительности, Джин решает, что явление в разорванной футболке перед всеми несколько понизит его имидж. Поэтому он запахивает легкую куртку подальше и, не заходя никуда, сразу едет домой.

В гримерке Уэда, возмущаясь, поворачивается к Тагучи:
- Джин ушел и даже не попрощался. Просто невежливо как-то…
- Да, - повторяет Джунно, выказывая изумление, - ничего не сказал.
- Но он передавал всем большой привет! – небрежно отвечает Каме из угла, в котором сидит, сложив ноги на стул и надвинув шляпу на глаза.

«…сотни людей говорят, что видели их на окраине Токио. Яркий свет пронесся над ними с нереальной скоростью. Серебристые диски….»
Джин, сидя у себя на кухне и ковыряясь палочками в еде, размышляет об инопланетянах.
То, что Каме последнее время собой представляет. Возможно, это дело рук пришельцев?
Джин щелкает пультом, и экран темнеет, оставляя его наедине с самокопанием, которого бы так хотелось избежать.
Версия о том, что Каме подменили пришельцы и проводили на нем опыты, чуть ли не более реальна, чем то, что было час назад.

На пике уфологических изысканий Джина раздается телефонный звонок от Мару, в напоминание о запланированной поездке на Окинаву по линии Кар-тун.
Что ж, это единственное обещание, которое приятно выполнить.

Джин нежно любил это место - Окинаву, особенно свои воспоминания. Он думал, что они будут самым светлым в его жизни.
Когда все было так однозначно.
Сейчас же, сидя в минивэне Токоро-сан, он чувствует себя, как неудачник, притащивший сварливое неконтролируемое чудовище, тещу, двоих детей и собаку, туда, где ранее наслаждался счастьем в свадебном путешествии.
Природа была с ним полностью солидарна, вдарив по ним проливным дождем.
То, что в такую погоду, скорее всего, придется сидеть и пялится друг на друга в закрытом помещении его тоже не радовало.

В машине он уселся в самом отдаленном уголке, стараясь все время придерживаться Джунно, что ему неизменно удавалось.
Прятать себя ему было внове.
А Каме зловеще улыбался с переднего сиденья.

Поездка в семейных авто теперь будет самым тяжким страхом Джина.
Фобией. Наверно, придется обращаться к специалисту.
Вы хотите поговорить об этом?

Сначала все считали своим долгом пошутить над кислой миной Аканиши, сравнивая ее с погодой. Правда, ему удалось перевести стрелки на Джунно, который превратил все в цирк, изобразив мину еще кислее.
Развернувшийся к остальным на упоминание Джинно, Каменаши ловит в объектив видеокамеры Джунно, который почти сложил голову на плечо Джина.
Надежда Каме на достижение контроля над собой разбивается вдребезги.
Слова, сказанные Токоро-сан: «Не ездите на Окинаву только для развлечения» звучат издевкой.

Казуя высовывается из окна автомашины – заплатить за проезд по шоссе, под крики «покажи, как это делается». Вызывающе переваливается через окно, не забыв кинуть приглашающий взгляд в сторону Танаки.
Ведь за ним сидит Аканиши. Можно достать сразу обоих.
У Джина портится настроение от одобряющих выкриков Коки при демонстрации такой бесстыдной гибкости. Аканиши настоятельно желает, чтоб Каме не удержался, вывалился из окна и шлепнулся носом об асфальт.
-Слишком бурная реакция на обычную ситуацию, - комментирует Токоро-сан.
Все верно, Джин тоже так считает.
Это какое-то сумасшествие.

Минуя еще два километра, они наконец-то въезжают на территорию, принадлежащую Токоро-сан. Вид из окна машины становится более привлекательным.
Уже виднеются белесые верхушки гор, а дорогу обрамляют пальмы.
Кое-где проглядывает пляж, где так заманчиво побывать в солнечную погоду.
- Уф, наконец-то мне стало интересно, – Аканиши позволяет себе расслаблено выдохнуть.
Наверно, близость долгожданного отдыха заставила Джунно быть еще более говорливым.
- Мне пальмы очень нравятся, – он акцентирует внимание Джина, тыча пальцем в оконное стекло и почти заваливаясь на Аканиши.
- Да, мне тоже. Очень все это нравится, - резко вклинивается в разговор Каменаши, прежде чем кто-либо смог бы тоже поделиться своим впечатлением от пальм.
Сворачивая на лужайку перед домом, Токоро-сан говорит:
- Здесь мы свободны. Никаких запретов.
- Нет запретов? - умиляется Тагучи - Можно и в бейсбол сыграть?
- Все можно, - быстро говорит Каме, не посмотрев на Джина, нет.
Укусив взглядом.

Первыми в домик для гостей заскочили Тагучи, Мару и Уэда. Пока Джин тщательно отряхивается от дождя на пороге, Коки тоже ускользает осматривать интерьер.
Каме задерживается на входе специально, чтобы поговорить со спиной Аканиши.
- Комнат всего три, слышал?
- Ничего, как-нибудь расселимся, - хладнокровно говорит Аканиши, проходя в гостиную, - По двое. Надеюсь, Джунно не будет возражать против моего соседства.
Каме обгоняет Аканиши и намеренно задевает плечом, добившись взгляда в упор.
Джин с тоской думает, что адреналин красит Каме, практически так же, как и перекись водорода.
Не то, чтобы ему было сильно страшно, но что-то ему подсказывает, что не стоило доводить Каме до такого состояния.
Чувство самосохранения?

- Как вы обычно решаете, кто в какой комнате будет жить? – спрашивает хозяин дома.
По всему видно, что Каме ждет вопроса:
- Обычно, играем в камень-ножницы-бумага. Трое выигравших выберут комнаты. Трое оставшихся разбирают комнаты, не зная, кто в них находится.
Конечно, возможность жульничества здесь исключена, но что-то Джину не спокойно.
Наверно, потому что Каме берет дележ комнат в свои руки.
Все, чтобы не затеял Каменаши, вызывает подозрения.

Собравшись вшестером в круг они по команде выкидывают руки вперед.
После нескольких неудачных попыток Уэда и Джин не сговариваясь выбрасывают кулаки, у остальных – «ножницы».
- Вы выиграли, - говорит Каме, мило улыбаясь.
После еще одной попытки к стану выигравших присоединяется Накамару, «выбросивший» ножницы против раскрытой ладони – «бумага» - Коки.
- Не думаю, что это так важно – кто с кем будет ночевать, – говорит Токоро-сан.
Но он здорово ошибается.

Каме, Коки и Джунно, согласно уговору, прячутся в ванной. Аканиши размещается в самой большой комнате, Уэда выбирает поближе к вышеупомянутой ванной, оставшуюся занимает Накамару.
Уэда, оббежав облюбованную им комнату, садится на кровать.
Вряд ли есть что-то способное его удивить.
Накамару картинно располагается на стуле у двери.
Вряд ли существует кто-то, кто может с ним поссориться.
Не обладая широким кругозором Уэды и чистой совестью Накамару, Аканиши, нервничая, ходит кругами у двери. Не то, чтобы он против Каме – может они, наконец-то выяснят свои проблемы.
Но не ТАКОГО Каме.
И еще.
Джин приходит к выводу, что претендовать на его задницу - это, по меньшей мере, хамство.
Поэтому он помещает ее в кресло и слушает голоса, доносящиеся из-за закрытой двери.

Каме, оглядывая конкурентов на проживание с Аканиши, пытается изобразить приятную улыбку с целью получения желаемого.
- А кто у них первый выбирал? – пытается он перехватить инициативу, - Джин? Я выбираю …
Но Тагучи перебивает его:
- Я выбираю самую большую комнату.
Каме хмурится и складывает руки на груди
- Так? Вот спорим, там Уэда?
Не удержавшись, он сам распахивает дверь в комнату. И застывает, найдя в себе силы только хмыкнуть.
Тагучи отталкивает его и ликует, забегая внутрь:
- Это Аканиши-кун. Мы с ним всегда в одну комнату попадаем.
Каме смотрит на Джина.
И Джину не очень хочется интерпретировать его взгляд на слова.
Потому что получится что-то не совсем приличное.
Еще взгляд.
Точно неприличное.
- Я так нервничал, – лучше спасительного образа Баки сейчас ничего не найти.
- Почему? – ловится Тагучи.
- Я всегда нервничаю, - отвечает Джин, когда Каме поворачивается уходить.

Каме поворачивается, чтобы уйти вслед за Коки, больше не удостоив Джина взглядом.
Его расстройство выдает только привычка упирать в щеку язык.
Джин знает это выражение лица. Можно спокойно выдохнуть.
Значит, прямо сейчас скандалить не будет – сначала подумает.
Выдохнувший Джин отправляется за Коки, который водит товарищей по комнатам в поисках наиболее подходящих апартаментов, как Моисей - иудеев по пустыне.
Расслабившийся Джин не может не поддразнить Коки, грозя пальцем:
- Смотри, будешь искать принцессу – найдешь чудище!
Коки как раз открывает дверь в комнату, за дверью которой, сидя на стуле, ржет Накамару. Чудище попалось.
- Ох, как хорошо, - говорит Тагучи, складывая ладошки вместе и умиляясь - Вам тоже повезло. Вы же так друг друга любите.
Мерцающий золотом нимб над головой и распахнутые белые крылья – то, чего недостает Джунно для полноты образа. И те не появились сами собой по сущему недоразумению.
- Достал,- кисло говорит Коки, виновато улыбаясь Каме.
- Может, поселимся втроем? А Уэда будет жить один,- предлагает Каме, чисто из вредности, для подержания Джина в тонусе.
Джин решительно протестует против такой закалки. Шепотом.
Нетерпеливая Принцесса выглядывает из своей комнаты. Ему надоело ждать, и он по крикам уже прекрасно понял, кто ему достался. Что за сокровище.
- Каме, это ты? – Уэда рад. Или по-крайней мере, великолепно притворяется.
- Да, это я, - Каме бросает проверку выработанных рефлексов у Аканиши и обнимает Уэду.
- Все, как обычно, – щебечет Тагучи, уверенный, что наслаждается всеобщим счастьем и взаимопониманием.
- Все как всегда, - шипит Коки, прекрасно понимая, что опять завязывается узел всеобщих обид.

Дождь все не прекращается, как будто хочет выгнать их с Окинавы.
Но намеченную программу надо выполнять.
Токоро-сан выходит с ними из дома под дождь, показать свою большущую коробку с игрушками. Он представляет собо громадный контейнер с мотоциклами и управляемыми моделями гоночных машинок.
Ну и что, что всем Кат-туновцам по паспорту уже больше 20ти, когда они видят машинки – у них загораются глаза, как у трехлетних.
- Суге, - кричат они, ожидая возможности поиграть.
Поэтому извиняющиеся слова Токоро-сан: - Ливень, но, может, попробуем?
Встречаются дружным и громким «Дааааааааааааааааа!»
- Она на бензине? – интересуется Коки.
- Да. Я вам покажу, как управлять, - берет пульт Токоро-сан.
- Прямо как третья Play Station! – ахает Накамару, когда машинка резко срывается с места.
- Будто в ней водитель сидит!- восхищенно вторит Каменаши.
- Разделимся на 2 команды, - предлагает Токоро-сан, - Двое из разных команд будут управлять каждый своей машинкой, а как только она развернется - управление перейдет к следующему.
- Да! Давайте! Давайте! – нетерпеливо орут все.

Каме и Джин попадают в одну команду.
Может это, а может то, что Каме увлеченно кричит от радости, когда машинка, управляемая Джином, обгоняет машинку Уэды:
- Давай! Давай! Молодец! Хорошо! Вот так! Вот так! Нет, нет… Еще рано…
А может потому, что на лице Каме играет опять та особенная теплая улыбка, которую не может затмить никакое раздражение.
Они приходят к Джину. Воспоминания о прошлом, прекрасном, таком далеком.
И Аканиши опять затевает воображаемый разговор с Каме. С тем Каме, что никак не хочет покинуть его мысли.
Помнишь тот вечер, когда у тебя выпала игровая приставка из рук?
С твоей стороны было неосмотрительно не переодеться после душа и сидеть в халате – он ведь так легко распахивается.
Я думал, что у меня выпрыгнет сердце из груди, когда я смотрел на тебя.
Как ты закрывал глаза, подставляясь под поцелуй, принимая меня.
…И мы рухнули с дивана.
И ты простонал мне те же слова, что кричишь сейчас.

Но, досадная случайность - машинки останавливаются. Сколько не щелкай кнопками на пульте – машинки не двигаются.
- Бесполезно, - разочарованно говорит Токоро-сан, - батарейки разрядились
Так и есть, Каме, наши батарейки разрядились.
Разрядились от перенапряжения, от электрического разряда, полыхнувшего между нами.

Но Каменаши не хочет сдаваться:
- Я просто хочу поездить на ней еще немного, это не ради съемок, - просит он.
- Ну, немного она еще протянет, – говорит Токоро-сан, осмотрев машинку.
- Сделай дрифт, сели сможешь! Под дождем так круто смотрится, – Тагучи задирает Каме.
- Дрифт, Каме! – запальчиво кричит с другого бока Накамару. – Покажи им!
Каме лихо управляется с пультом. Машинка входит в крутой поворот боком и эффектно скользит, тормозя. Каме доволен: все получается отлично, это подтверждают восторженные выкрики.
- Ты ведь все затеял именно ради этого, да?- спрашивают все.
Каме согласно кивает. Но улыбку трудно удержать, когда он видит Джина, поворачивающегося уходить.
Как ты сосредоточен. Ты так серьезен, что хочется укусить тебя за ухо, чтоб ты возмутился, а потом рассмеялся мне. Не понимаю, почему у меня вырвалось это, но я не думал, что ты воспримешь те слова всерьез, и я потеряю тебя. Я хочу, чтобы ты забыл все глупости, но не… Помнишь тот вечер, когда у меня выпала игровая приставка из рук?
Но Джин не владеет телепатией. Он не услышит.

После машинок настает очередь мотоциклов, на которых они катаются по мокрому пляжу почти до вечера.
А вечером, уставшие, они заваливают в дом, где их ждет еще подарок от заботливого хозяина – набор клюшек для гольфа в именных сумках.
Каме, попробовав одну из клюшек в руке, подходит к Джунно:
- Так ты хотел сыграть в гольф?
- Да, – не отпирается Тагучи.
- Пошли, - Каме приглашающе кивает в сторону выхода
- Но там же дождь, - изумляется Тагучи.
- Ничего. Не раскиснем. Идешь?– Каме выходит первый.
Тагучи, непонимающе взглянув на Уэду, тоже выходит на улицу. Уэда, хватает клюшки в одну руку, другой цепляет в качестве поддержки Накамару и устремляется на выход.
Они идут прямо на лужайку перед домом, где, под припустившим посильнее дождем, будут бить по мячикам.

Джин, прислонившись к окну, разглядывает в него уже вымокшего до нитки Каме, упорно пытающего попасть в лунку.
Я был работой, а думал, что большим. Я не могу понять, о чем ты думаешь. И уже не хочу ничего тебе доказывать.
Я столько чувствую к тебе, но тебе это не нужно. Спасибо за все. За все, что мне позволялось.
К Джину подходит Коки, не рискующий понапрасну получить бронхит, и, неверно истолковав направление его взгляда, говорит:
- Тагучи очень миловиден. Возможно…
Джин переводит взгляд на Джунно, который не суше Каменаши.
Возможно, это - то, что нужно. Что-то светлое и чистое. Встречать его восхищенные взгляды. Уткнуться в его волосы и вдыхать его запах, набираясь сил.
Сил, которых ты лишил меня, Казу.

Но наконец-то игроки намокли, как следует, и выяснили, что пулять мячик, который вместо того, чтобы завалиться в лунку, гордо плывет по волнам, просто бессмысленно.
Теперь можно и перейти к праздничному ужину, состоящему из целой горы еды: рыба, овощи, мясо во всевозможных сочетаниях и подливках.
Тагучи радуется мясу. Коки и Уэда объясняются в любви хозяйке за белое мясо рыбы-попугай. Мару совмещает еду и осмотр окрестностей с балкона
Джин старательно ест, видя перед собой только тарелку. Поэтому не замечает, как к нему исподтишка подкрадывается Каме. Аканиши чуть не роняет палочки на неожиданное:
- Ты учил Уэду водить мотоцикл сегодня. Похвально. Какое доброе сердце! Всеобъемлющее, – с издевкой говорит Каме.
Джин прилежно не отвлекается от еды на тарелке.
- Ты для всех такой открытый? – очевидно, молчание напрягает Каме, и он пытается избавиться от него любыми способами.
- А что? – Аканиши отвечает Каме, но смотрит совсем в другую сторону.
- А ничего, - успокаивающее взмахивает рукой Каменаши, - Возможно, Джунно надо будет сегодня выйти, прогуляться вечером. Я зайду. Ты же не думаешь, что я шутил?
Ему удалось привлечь внимание. После такого Джин отвлекается от еды. И версия об инопланетянах опять гостит в его воображении.
Заинтересованный Тагучи подходит ближе.
Знаете, как ведут себя коты, завидев угрозу? Они впиваются когтями в пол, широко открывают свои желтые глаза, топорщат шерсть и пугающе шипят.
К сожалению, из всего этого набора, Каме может себе позволить продемонстрировать Тагучи только широко раскрытые глаза.

После такого богатого на флору, фауну и эмоции ужина, Аканиши и Тагучи отправляются в свою комнату.
Обессиленный ожиданием какой-нибудь пакости Джин, зайдя, сразу же падает на кровать. Тагучи не торопится проходить, он стоит у двери и робко оглядывает Аканиши с ног до головы.
Как пионер, первый раз собравшийся ехать безбилетником, смотрит на кондуктора автобуса.
Но, видя, что Джин не обращает на него внимания, вздыхает и подходит к окну.
- Рыба была охренеть, - говорит Джин, не замечая маневров Тагучи и укладываясь поудобнее.
Тагучи оборачивается, согласно кивает и открывает окно.
- Что ты делаешь? Зачем открыл? Комары залетят, - напускается на него Джин.
Может статься, он и мог бы быть ласковее с Джунно. Если бы не существование на этой планете Казуи.
- Ты чего-нибудь хочешь? – заботливо говорит Джунно.
- Я устал, - безразлично говорит Аканиши,- я хочу спать.
Тагучи, закусив губу, смотрит на Джина. Но чудес не бывает – он это знает.
- Я хочу пройтись, – говорит Тагучи и уходит, аккуратно прикрыв дверь.
Джин укладывается, ворочается, но спать не может. Сон не идет
Все-таки было и что-то хорошее в том, что он не попал в одну комнату с Каме. Ему нужно отдохнуть. Отдохнуть от этого ходячего эмоционального урагана. Ураганам дают мужские имена? Так вот, у Джина готово имя для следующего торнадо.
Ощущение дискомфорта не покидает его.
«Ты же не думаешь, что я шутил?» Ксоооооооооооо!
Джин встает, закрывает двери на ключ и уже потом спокойно, с чувством выполненного долга и защищенного тыла ложится спать так, как ему хочется – спинкой вверх.
Предохранение – прежде всего.
Аканиши чудно задремал в тишине и покое, чего не мог себе позволить последние дни.

Но не все в этот вечер могут похвастаться настолько незапятнанной совестью.
В частности – Каменаши, разлегшийся на кровати, закинув руки за голову.
Целый день ты был под присмотром. А сейчас? Будем надеяться, что Джунно – действительно хороший мальчик и не кинется тебе в объятия. Хотя бы, в первые 15 минут.
О том, что может быть в этом случае, Каме предпочитал детально не представлять.
Его размышления о реальной дислокации противника прерывает шум.

Страшный грохот и крики Джунно: «Открой!» сотрясают домик для гостей. Всем не участвующим в таком интеллектуальном развлечении становится завидно и интересно, чего это домогаеЦЦа куда это ломится Тагучи и они все собираются достучаться до Аканиши.
Мало что соображая, сонный Джин открывает двери.
- Здравствуйте, - пытаясь всмотреться в знакомые, но отнюдь не долгожданные лица, Аканиши отступает назад, обреченно садясь на свою кровать.
Через освободившийся вход в комнату заваливают Каме, Уэда. Мару и Джунно и располагаются на свободной кровати.
- Чего вы вчетвером приперлись? – только и может вымолвить Аканиши
- А ты думал, Каме один должен быть??? – с этой дежурной шуткой Уэда выключает свет.
И слава богу! Никто не видит, как Джин вспыхивает от верного ответа.
- Давайте страшилки рассказывать...- Каме аж подскакивает на кровати от радости.
Рассказывать часов до 2х ночи – Аканиши с Тагучи потом повалятся спать, им ни до чего не будет дела. Шикарная идея.
- Я знаю одну, просто супер! – радостно кричит Уэда
- Я пошел,- раздается блеющий от страха голос Накамару.
- Аканиши-кун, расскажи нам ту историю, - приятным голосом просит Тагучи.
Входит Коки, про которого все забыли:
- Что тут у вас? – плюхается он рядом с Каме.
- Терпеть не могу страшилки! Можно я уйду после первой истории? – ноет Накамару, попавший сюда против своей воли.
- Нам редко удается так вместе посидеть, – довольно говорит Каме.
Тривиальная арифметика: 2 + 4 = 6.

Блицццц!
Резкая вспышка освещает комнату, оставив грохот на закуску.
Молния.
- Ой, боюсь, - жалуется Джунно, растягивая слова, и пересаживается на кровать к Джину.
- К кому бы мне сесть, – жалуется Накамару, - Можно я послушаю одну историю и уйду?
- Ко мне, - слышен голос Уэды.
- Может мне рассказать "Во сне"? – предлагает Аканиши.- И вы заснете? Закройте глаза! – Аканиши сам удивляется, откуда берется в его памяти образ Казу, закрывающего глаза, проводящего указательным пальцем по шее, распахивающего рубашку, сующего руку в …
- Нет уж! – Уэда и Накамару прерывают его экскурс в запасники памяти.
- Я боюсь, – нудит Накамару
Аканиши не обращает на них внимания, разочарованно выдохнув и понизив голос до похабного шепота:
- И представьте... Готовы?
Пауза выдерживается профессионально.
- …Длинноволосого Накамару.
- Эй! – кричит Накамару. - Так не честно.
- Ты сачкуешь, не хочешь страшилки рассказывать, да? – обличающе спрашивает Каме
- Мне слишком страшно! – хихикает развеселившийся Аканиши, и отсаживается на край кровати.
- Ладно! Я первый рассказываю! – сосредоточенно говорит Каме.
Если он опять будет рассказывать свою историю про кавайную-кавайную девочку с длинными волосами, стоящую у кладбища – это кошмар для любого человека с мало-мальским воображением. После этого, Кат-туны еще недели две спят только с полным освещением, не ездят на кладбище и шарахаются от всех кавайных-кавайных.
Коки соображает первым.
- Да что ты там сможешь? Значит, слушайте сюда, парни…

Джунно теряет нить рассказа Коки еще в самом начале.
Каменаши – сволочь, проклятый собственник, не хочет ни с кем делить тебя, Джин. Он никогда не оценит твоей души. Ах, сели бы ты только поцеловал меня или пусть хотя бы просто смотрел, так как ты смотришь на Каме.
Лучше поцеловал. Нежно зарываясь руками в мои волосы, осторожно царапая ногтями кожу, сводя меня с ума. Возбуждающе сочетая ласку и грубость, как только ты умеешь это делать.

Каме не жалеет, что ему не дали рассказать его коронную страшную историю. Так будет лучше выбрать момент.
До тебя нелегко достучаться, Джин. Ты рядом, но ты так далеко.
Как я хочу преодолеть недопонимание, что разделяет нас, но пока что меня отталкивают, и я сатанею. Я не знал, что смогу так захотеть тебя.
Как можно все время испытывать такое нетерпеливое желание притронуться к тебе? К тебе, чье тело я знаю на вкус и на ощупь вдоль и поперек.
Меня изматывает жажда влаги твоих губ.

Блиццццццц!
Еще одна резкая вспышка молнии.
Джин переживает легенький шок, схожий по силе с восьмибалльным землетрясением, когда видит, как Каме, опустившись на колени перед кроватью, обнимает склонившегося к нему Джунно. Почему легенький?
Потому что тяжелый накрывает его тогда, когда до него доходит, ЧТО он видел.
Как Каме облизывает губы Тагучи.

Не один Джин испытывает моральное потрясение.
Каме, при вспышке увидевший Джина немного не в том ракурсе, на который он рассчитывал, осознает, что где-то ошибся с направлением и здорово промахнулся с объектом поцелуя.
Он отталкивает Джунно и прыгает обратно на кровать, с которой спустился две минуты назад, при попытке втихаря добраться по Аканиши.
«……………» - единственное, чем на данный момент богаты его мозги.
Джунно ахает и озадаченно стреляет глазами в сторону еще спокойно сидящего вдалеке Джина.
Шокированный увиденным, Уэда падает с кровати. Ему кажется, что он что-то пропустил в этой жизни. Накамару пытается его поднять, соображая, что тут, вероятно, понадобится нашатырный спирт.
Никто не замечает, что в это время делает Коки. Но, судя, по тому, что он замолк – он в прострации.
Аканиши очень хочет завалиться на пол, поближе к Уэде, полностью разделяющему его чувство джиноопупения.

Милосердный сон свалил невольных участников несанкционированной игры «Раз-два-три, любая фигура на месте замри», едва они успели расползтись по своим комнатам.
Конечно, не говоря ни слова. А что тут скажешь? Что?

Утром никто не решился идти будить Джина, несмотря на то, что Кат-туны уже опаздывали на прогулку. И хотя у него с тумбочки убрали тяжелые предметы, но нельзя было полностью исключить возможность удушения подушкой первого посягнувшего на сон Аканиши.
Так они и стояли в холле: Каме, мрачно поглядывающий на Тагучи, стоящего вдалеке; Мару, придерживающий Уэду; Коки, что-то напевающий и пинающий ботинки Аканиши.
- Так, на прогулку с Джином поедет, - Каме оглядел присутствующих и сверился с записями возможных парламентеров. Как ни странно, а кандидатура была только одна. - Мару!
-Я? – Мару изумленно поднимает голову.
- Ты…ты... – уверенно говорит Каме. - Как самый ...мммм... незаинтересованный. А Коки поедет с Уэдой.
- Почему это вдруг я с Уэдой? – возмущается Коки.
- Потому что я поеду с Тагучи, - тоном, не терпящим возражений.
Джунно нервозно сглатывает. Его взгляд красноречиво просит помощи «Службы спасения», «Спасателей Малибу» и, на всякий случай, «Гринписа».

В это время, Аканиши, потирая сонные глаза, заходит в гостиную.
Он зевает.
Захлопнув пасть с величием пообедавшего льва, он, наконец, замечает скульптурную композицию «Явление Будды атеистам».
«Атеисты» неуважительно умиляются сошествию Джина и покидают гостеприимный дом для принудительной прогулки по Окинаве.

Даже усевшись в машину с Мару, Джин не очень соображает их задачу на сегодняшний день. Вероятно, те 150 капель травяной настойки, с целью предотвращения бессонницы, все-таки были лишние.
Фразу «Куда ты хочешь пойти?» Мару приходится повторять трижды.
- Я? – ошалело спрашивает Джин, будто у него на уроке географии попросили доказать теорему Пифагора.
- Ну не я же, - Мару пытается сфокусировать его внимание.
- ПРАВДА? – поднимает на него глаза Джин.
Рррррррррррррр!!!
Мару задумывается попроситься в католицизм – он чудно будет выглядеть канонизированным мучеником. И главное, кто будет с этим спорить – пусть сам попробует что-нибудь объяснить Аканиши, когда он в состоянии задумчивости «ой, ща спою!».
- Сувениры покупать? – блещет гениальностью Джин.
«Рррррррррррррр!!!» на вас два раза.
Однако то, что заинтересует Аканиши, даже находящегося в таком расшатанном сознании, существует. Мару чувствует себя искусителем, когда ласковым тоном, полным искренней заботы, произносит:
- А хочешь есть? На Окинаве полно вкусной еды. Полно ресторанов. Еда нон-стоп.
- Я потолстею, - уже кокетничает Джин, произнося фразу тоном блондинки, которую остановил гаишник за поворот в переулок на знак «маленький белый прямоугольничек».
Мару наносит решающий удар.
- Да какая тебе уже разница! Быть немного толстым – это нормально.
- Нет, это – плохо! – совесть Аканиши укоризненно прижимает руки к груди и смотрит вверх, но недолго. - Ладно, поехали есть, - совесть хихикает, встает в колен и тянется за трезубцем.- Поехали в ресторан.
Тяжело, просто невозможно было выдержать время ожидания. Когда желудок настойчиво напоминает, что он сейчас – основная часть организма, настоятельно требующая уважения.
Глаза Джина загораются прежним блеском, когда на столике появляется еда:
Одна тарелка, две, три…пять.
Джин светится.
Еда заканчивается очень быстро. И они идут искать ее дальше, делая вид, что гуляют с познавательной целью по окрестностям Окинавы.
Морской салат? Джин будет.
Умибудо? Да с удовольствием!
Морские ежи? Дайте два!
У Мару подозрение, что он как тот журналист, разбудил Франкенштейна.

аме и Джунно сидят на заднем сиденье в такси так далеко друг от друга, что между ними вполне можно вместить еще пару человек.
Молчание первым прерывает Джунно:
- Чем займемся?
Каме недоуменно смотрит на него:
- В смысле?
- Может, пойдем за сувенирами? – пытается улыбнуться Джунно.
- Сувениры? С какой стати? Не хватает сюрпризов? – рявкает Каме.
Даже при его способности к лицемерию нелегко преодолеть неловкость между ними.
Но, когда таксист отвозит их в старый Козу, в сувенирный магазин они все-таки заходят.
И когда беспечный Джунно дурачится, напяливая на манекены парики и разыгрывая целое кукольное представление, глаза Каме против воли наполняются смехом.
Тагучи, который жить не может, чтобы не посмеяться на собой, над ситуацией, над обстоятельствами. Этот Джунно так привычен, мил и нормален.
Они вместе смеются над его шутками.

Купив сувениры, они опять садятся в такси, решая выбрать следующий пункт назначения уже по дороге.
Каме расслаблено дремлет, изредка поднимая сонные глаза в окно – взглянуть на дорогу. Он привык спать на ходу, с тех пор, как попал в джуниоры.
Раздается телефонный звонок. Если совсем немного приоткрыть глаза, Тагучи не заметит, что его подслушивают.
- Да, Джин, - то, что Тагучи сияет, слышно и по его голосу, - все в порядке. О, мы гуляем. Были в магазине. Ага. А вы где? Едите? Ты не потолстеешь? Ха-ха-ха! Ага! Спасибо!
Каме скрипит зубами.
«Не потолстеешь?» Тебе какая разница. Это меня должно интересовать. И вообще, я ему не разрешал сегодня второй завтрак. Ему ж негде не на ком калории сгонять.
Так ты еще не остыл к нему, наша миролюбивая сакура? Придется поправить тебе точку зрения.

- Солнечно, - говорит неискренне улыбающийся Каме, - Дождь закончился. Любопытно было бы взглянуть на пляж, нэ?
- Наверно, – осторожно вставляет слово Джунно.
Они выходят из такси и гуляющей походкой идут по набережной.
Каменаши всеми силами пытается изобразить доброжелательность на своем лице.
А Джунно считает, что тот свирепый людоедский оскал, который Каме пытается выдать за доброжелательность, более пристал волкодаву, охраняющему вход на продовольственную базу.
Поэтому Тагучи шарахается, когда Каме снимает его на видео.
- Клевый Тагуччи!
Тагучи морщится.
- Раздраженный Тагучи!
Кто знает, какими эпитетами был бы еще обложен Джунно, если бы не попавшаяся Каме кошка – сестра по разуму. По крайней мере, говорят они на одном языке, по которому у Каме после уроков Minna No Terebi твердая «пятерка».
Ня? Ня! Няяяяя? Няняняня! Няня? Няаааа? Ня!
Тагучи почти успокаивается, когда видит, что Каме наконец-то нашел себе достойного собеседника.
Но совершенно зря. Ведь когда они доходят до набережной, киска идет по своим мелким хищным делам. А вот Тагучи - остается.
И слышит, как Каме говорит ему с интонациями птичницы, подкрадывающейся к курице с топором в одной руке и ласковым «Цыпа-цыпа-цыпа»:
- Тагучи, ты ведь хотел зайти в воду?
- Я? Нет! – на всякий случай Джунно отступает к такси.
Черт его знает, что с Каме, но не очень хочется ему возражать. Тагучи чувствует, что ему это обойдется дороже.
- ХОТЕЛ! – птичница превращается в гипнотизера.
- Но я в шортах. А переодеться не во что, – жалобно пробует последний козырь Тагучи.
- Будет тебе переодеться. ИДИ! – Каме выразительно помахивает подобранной лозиной, иногда прохаживаясь по собственной ноге.
Не желая участвовать в БДСМе, Тагучи спускается к самой кромке воды и оглядывается на Каме.
- Иди-иди! – машет рукой Каменаши.
Тагучи укладывается в обжигающую холодком воду. В-принципе, ничего, даже бодряще.
Каме поднимается на парапет и оглядывается по сторонам.
-Извините, вы не видели Тагучи?
-Нет, - притворяется человек десять стаффа и сорок прохожих.
Каменаши с наигранным смятением оглядывается по сторонам:
- Куда он делся? Где он?
И затем кивает операторам и стаффу:
-Тагучи. Его нет. Наверно, уплыл в Лос-Анджелес. Нам тоже пора уезжать.
А вот Тагучи от подобного юмора не смешно. Можно выбраться из воды, но на ветру холоднее и он только обиженно морщится.
Каме хохочет, когда видит это. Он спрыгивает с парапета на пляж и заходит в воду, приближаясь к Джунно.
- У тебя в садике не забирали игрушек? Да? Правда - неприятно? Пошли переодеваться.
Он помогает Тагучи встать.
Кивает стаффу, чтобы принесли полотенце и заворачивает в него Джунно сам, обнимая за плечи и, нажимающими движениями рук, растирает ему кожу.
- Так вот, у меня к тебе будет еще одна просьба…

Уэда захлопывает дверь такси.
- Куда поедем? – спрашивает его Танака.
Нда… Потерев рукой щеку и пожаловавшись небу на невезение, он оглядывает Коки с ног до головы. Куда с ним можно пойти-то?
- Я хочу пройтись по магазинам, - капризно высказывается Тацуя.
К его удивлению Коки соглашается.
Мало того – он действительно идет с Уэдой в интерьерный салон, чем вызывает у Тацуи неподдельное удивление и твердое подозрение, что Танаке что-то от него нужно.
А никто не может сказать, что Уэда не наблюдательный.
Не выпуская Коки из вида, он замечает, что бесцельно слоняясь за ним по магазину, Коки выказывает интерес только к…
…двуспальным кроватям.
Но, как отмечает про себя Уэда, как-то неуверенно. Посмотрит, хмыкнет и отвернется.
Тат-тян чувствует, что сегодня он вполне сможет записать себе в актив доброе дело.
Он чувствовал себя просто обязанным помочь в устранении интерьерной безграмотности Танаки. Сконцентрировав внимание Коки на своем указательном пальце и, откашлявшись, он приступает к лекции на тему «Двуспальные кровати: расхождение теории и практики».
- Танака, сейчас я расскажу тебе, как правильно выбрать такой немаловажный предмет мебели, как кровать. Это – нешуточный вопрос и походить к нему надо со всей ответственностью.
Коки не верит ушам. Возможно, он плохо вытер их вчера, после душа.
Тацуя действительно сказал слова «кровать», «практика», «ответственность»?
Однако он быстро находится, стараясь сохранять благодарное выражение лица:
- Да что Вы говорите? Я просто не нахожу слов от…признательности. Можно, я буду конспектировать?
- Легко! – польщенный Уэда поправляет очки на переносице. - Итак, при выборе кровати необходимо в первую очередь уделить внимание … Чему?
- Чему? – подражает его тону Коки.
- Размерам. Ее размерам. Лучше, если она будет такого размера, чтоб с какой точки комнаты на нее не прыгнуть – перелететь, недолететь, зависнуть в воздухе не смогли.
Уэда увлеченно расхаживает по проходам между двуспальной мебелью, напоминая ведущую телепередачи «Прогноз погоды».
«Погода на Дальнем Востоке….»
- Далее! Уделим внимание матрасу. Предпочтительнее, если матрас будет из натуральных материалов. Водяной матрас грозит, как минимум, морской болезнью. Пружины…
Уэда осуждающе качает головой.
- Ох, эти пружины! Кто-то считает, что они заставляют соблюдать ритм, но по мне, так они сбивают с настроения. Еще один полезный совет: прочность и удобство матраса необходимо проверить сразу, при покупке.
Коки тоже считает, что прочность надо проверять немедленно. И не только матраса.
Но он встречает полнейшее непонимание со стороны Тацуи.
- Коки, стой! Оставь меня в покое. Фу! Держи свой темперамент при себе. Неприлично же.
Уэда отмахивается от Танаки и продолжает:
- Безусловно, железная спинка с прутьями более функциональна, чем сплошная плоская, к которой и не пристегнуть, и не привязать. Кому-то нравятся встроенные в спинку зеркала, но хочу заметить сразу – это нарциссизм.
Уэда раздраженно взмахивает правой рукой:
- Некоторые думают, что удобнее кровать на роликах. Пфф! Представляю, как в порыве страсти они въезжают в противоположную стенку.
Коки оценивающе смотрит на увлеченного лекцией Уэду. Улыбка, полуприкрытые глаза. Танаку укачивает водоворот очарования, излучаемый Уэдой по всем направлениям.
Тацуя, увлеченный уроком изящности, не замечает ничего:
- Касательно емкости и вместимости. Только дилетанты считают, что достаточно верхнего ящика прикроватной тумбочки. Лучше взять кровать со встроенным ящичком. Если размеры кровати достаточно большие, лучше, чтобы этих ящичков было несколько. Ты же не можешь угадать, где, в каком углу именно, тебе именно понадобится … эээ... парфюмерная продукция.
Уэда, будто что-то вспомнив, хихикает, прикрыв лот ладонью.
- Рекомендую также уделить пристальное внимание расстановке мебели. Не стоит ставить кровать близко к стене, смежной с соседями. Чтобы на их вопросы типа «а что это у вас до утра стучало, ремонт же до 23 разрешен», не врать про ручного дятла.
Коки отворачивается, чтобы убрать с лица оголодавшее выражение. К Уэде поворачивается сама обеспокоенность и тревога.
- Я только что понял, насколько это оказывается существенно. Гуру интерьера, у меня к тебе просьба. Меня беспокоит вид с кровати на мой потолок. Ты не мог бы взглянуть?
Если у слушателя появились вопросы – это хорошо, значит, уроки пошли впрок. Уэда удовлетворенно кивает:
- Хорошо, надо будет как-нибудь к тебе заглянуть. Поехали дальше? Сейчас возьму вот этих змеек на сувенирчики. Штук пять возьму.
Отоваренные, они выходят из магазина и Коки пропускает Тацую в машину первым, продолжая искать сочувствия.
- Я потрясен, как я мог раньше не замечать этой красоты, - Коки жадно охватывает взглядом Уэду сзади, - Только Вы, с Вашим исключительным вкусом, тактом…гхм…фигурой можете помочь мне.

Кат-туны собираются все вместе только перед самым отлетом. Более чем сытый, Аканиши дремлет, уютно устроившись на сиденье. Мару и Уэда обсуждают, что в том магазине, где змейки по 100, водяные пистолеты по 150. Коки еле слышно напевает песню «Арашей».
Эту идиллию обрывает Каме, который заводит Тагучи в самолет, обняв за плечи. Джунно оглядывается по сторонам и неохотно передвигает ноги.
-Советую ни о чем нас не спрашивать, - усаживая Тагучи в кресло у окна, обращается ко всем Каме. Он не забывает особенно чарующе улыбнуться Аканиши.
Перед тем как обратиться к Тагучи.
- Надеюсь, теперь ты не забудешь про завтра?
- Не забуду! – выдавливает из себя Джунно, заранее мысленно прося прощения.

Весь следующий день Джин устраивает терапию сном, продирая глаза только к вечеру. Посидев несколько минут, чтобы унять головную боль, он хватает полотенце и направляется в ванну.
Долго взбивает пену и укладывается в теплую воду. Долго ерзает по дну ванны, расслабляясь. Удобно разложившись, указательным пальцем крутит волосы в кудряшки, не забывая щедро украсить макушку мыльной шапкой.
Пока не чувствует, что от блаженства чуть снова не засыпает.
Приняв контрастный душ, он выходит из ванной, еле успевая схватить вибрирующий мобильник, намеревающийся свалиться с журнального столика.
Это Уэда, который исступленно орет ему в трубку:
- И ты спокойно сидишь? Разве ты не знаешь, что он сейчас с Джунно?
Твою Джонни-сама!
Полотенце падает на пол. Джин сбрасывает Уэду и набирает сотовый Каме. Отключено. Ну, конечно!
Он натягивает майку и джинсы. Судорожно ищет в записной книжке домашний номер Казуи.
Вот он. Гудки…гудки...гудки...
- Здравствуйте, Каменаши Казуя дес! Если вы это слушаете, то я не могу подойти к телефону. Потому что мне ОЧЕНЬ хорошо!
Дьявольски приятный голос. Холодная испарина выступает на лбу у Аканиши.
Тагучи следовало спасти. Этот изувер чуть не утопил его на Окинаве. Страшно вообразить, что он делает с ним сейчас.
Аканиши вылетел из дома в том, в чем стоял.
Схватить такси – минутное дело. И вот, перескакивая через три ступеньки, Джин бежит по лестнице на третий этаж. К знакомой двери, из которой он когда-то вышел, не собираясь возвращаться.
Аканиши звонит в квартиру Каме. Звонит минут пять.
Либо никого нет, либо там действительно никто не может остановиться.
Джин уже собирается уходить, когда звук, донесшийся из-за закрытой двери, тормозит его.
Это музыка.
И, кажется, смех.

Джин выбегает на улицу и обращает внимание на окна квартиры Каме.
Они освещены, пусть и приглушенным светом.
Значит, не хочешь открывать, Казуя? Не хочешь отвечать на звонок? Не хочешь пускать?

Со шлепанцами придется расстаться.
Это так удачно, что балкон Каме выходит не на оживленную улицу, а на спальный квартал. Приятное удивление вызывает и вазон с цветами под балконом второго этажа.
Запрыгнуть на вазон, схватиться за модерновые железные украшения по низу балкона, подтянуться на руках, одну ногу поставить на край, а вторую забросить за ограждение, перевалиться внутрь балкона, надеясь.
Надеясь, что его хотя бы не заметят сразу, а если заметят, то не вызовут полицию, а если и вызовут полицию, то арестуют за хулиганство, а не за растление…тьфу… расхищение каменашного запаса страны.
Теперь забраться на край балкона третьего этажа, зацепиться, подтянуться, упереться и перевалиться…
Джин поднимается на ноги и осматривается. Ветер развевает прозрачные белые шторы у входа с балкона в гостиную. Порыв забрасывает одну из них повыше и Джин видит на полу дорожку из горящих свечей прямо от порога коридора до большого красного дивана.
Нашего дивана, черт тебя побери, Казуя!
Подозрения оглушают.
Маленький столик перед диваном сервирован. Россыпь креветок, дольки грейпфрута, исходящие каплями горького сока, полупустая бутылка красного вина.
Джин испытывает ужас. Где-то здесь, в квартире, бедный разомлевший Тагучи.
И распоясавшееся чудовище в распахнутом халате, наверняка, надетом на голое, влажное после душа тело, пахнущее чем-то терпким и кричащим.
Зовущим облапать.
Джин раздергивает шторы, с которыми напористо играет ветер. Плевать, что карниз может слететь от резкости, он должен зайти.
Угрызения совести мучительны. Есть вещи, которые не исправить, как бы ты не хотел, как бы ты не жалел. На каждом повороте судьбы обязательно должен быть указатель. Направо пойдешь…налево…
И последствия, обязательно последствия с подробными разъяснениями.
Если бы не быть таким легкомысленным, если бы не позволять Каме делать практически все, что он хочет, если бы …
Если бы не позволить ему так легко отпустить себя.
Возмутительная безответственность! Но Джунно не должен был пострадать из-за его беспечности.
«На его месте должен был быть я» (с).
Пресекая эту пытку сознательностью, чья-то рука из-за шторы хватает его за футболку.
И Аканиши затягивают в квартиру.
Левая рука Каме все-еще не отпускает майку Джина, а правая держит бокал вина, что только что был отнят от губ.
И на них еще не высохли хмельные капли.
Говорят, парфюм меняет запах, будучи нанесен на кожу. Меняет ли вкус вино на чьих-то губах? Прежде чем собрать ртом эти капли, нужно ли пробовать вино из бокала, чтобы определить то, что привносит вкус чужих губ в винный букет? Пропитался ли терпким ароматом кончик его языка? Будет ли считаться долгий поцелуй в таком случае злоупотреблением алкоголем?
Джин вновь подчиняет себе собственное тело только тогда, когда его губам до губ Каме остается чуть меньше сантиметра.

Все-таки припоминая то, зачем пришел, Аканиши решительно бьет по руке, держащей вино. Бокал разбивается об пол.
- Где он? Где несчастное дитя, павшее жертвой твоей мстительности?
Готовый уже ощутить поцелуй, Каме часто моргает и закашливается.
- Ополоумел? В драмкружок в средней школе ходил? Похвально!
И уже отдышавшись, бурчит:
- Я откуда знаю, чем он занимается? «Спокойной ночи, малыши» смотрит, наверно.
Это было страшной, чудовищной неправдой. Как только язык у Каменаши повернулся так соврать.
Тагучи Джунноске в это время допивает вторую чашку кофе в гостях у тетки из провинции, надеясь, что он был очень убедителен, когда звонил Уэде.

Озадаченный Джин, но все еще предполагающий, что его кто-то пытается провести, распахивает дверь спальни. Включенный свет, заправленная кровать, идеальный порядок.
Аканиши закрывает дверь и приваливается затылком к стене.
Каме, не двигаясь с места, произносит, стараясь придать голосу безразличия, чтобы скрыть болезненную заинтересованность:
- Ну, что же теперь делать? Вечер почти испорчен… Может, ты?
Джин непонимающе разворачивается к нему.
- Что я?
- Ну…, - намекающе взлетают брови Каме.
- Вот еще, – охает оскорбленный предположением Джин, - Я пошел. Пока!
- Куда? - язвительно говорит Каме. - Дверь-то закрыта.
- Я смогу всегда выйти, как забрался - через балкон! – Джин, собственно, туда и направляется, когда Каме преграждает ему путь.
- Не дури!
- Я? – хмыкает Джин. - Не дури?
Каме отчетливо, но тихо произносит каждое слово.
Будто себе под нос. Будто скорее не желая, чтобы его слышали.
-Я заждался тебя, сколько раз можно было греть еду?
- Греть что? – глухота Джина в нужные моменты может поспорить только с его аппетитом в ненужные.
Каме молча уходит с пути Аканиши. Естественно, Джин целенаправленно …
…стоит и ждет, что будет дальше.

Казуя, оглянувшись через плечо и убедившись, что любопытство вполне может составить конкуренцию красоте в номинации «страшная сила», неуверенно произносит:
- Кому ты нужен кроме меня и… и толпы полусумашедших фанаток. Нормальный парень в твою сторону даже не взглянет.
Джин дергается, как от пощечины. Как там дальше было то?
- С чего бы такие слова? Ты даже готов признаться, что я тебе нужен? – повторяет он.
Выбора нет? Так ведь, Каме?
- Я… Ты… Мне…, - Каменаши старается, но слова разлетаются, как воробьи.
- Смелее! Четче! – у Аканиши просыпается интерес к декламации.
- Мне… - прилежно повторяет Каме, но Джин привередничает:
- Сначала, пожалуйста!
- Ты мне… Очень… Нужен, - как будто забивая гвозди.
- Джиииин…, - Аканиши, подойдя вплотную к Каме, указательными пальцами превращает гримасу Каменаши в улыбку.
- Джиииин. - послушно повторив, Каме отбрасывает от себя руки Джина. - Все! Я сказал это! Ты доволен?

Не то слово! Джин хрюкает от счастья. Наконец-то можно содрать с плеч Каме этот чертов халат!
Точно! Под ним действительно ничего нет.
Джин почти ненавидел это тело, которое знал, как свои пять пальцев.
Ненавидел зависимость от него, сродни наркотической.
Он прекрасно знает, где нужно осторожно тронуть, где можно прикоснуться сильнее, а где легонько провести подушечками пальцев, почти не касаясь кожи.
Знает, что если соблюдать этот наработанный усердной практикой алгоритм, то Казу не устоит.
Не устоит и через 20 секунд этой игры вздохнет.
Вздохнет и еле слышно застонет: «Джин…».

Это походит на игру на рояле, Аканиши:
Ты помнишь, какие клавиши на ощупь под твоей рукой, ты знаешь звук, который прозвучит, ты видел его тысячу раз. Ты знаешь все, знаешь, что не будет ничего нового, и вроде бы, тебе не должно быть интересно.
Но тебя все равно безумно тянет открыть крышку, потому что музыка, издаваемая им, прекраснее всего на свете.
Ты тянешься к Казу с одинаковой страстью и в пятый раз, и в двадцатый, и в сотый.

Первым делом, Джин собирается распробовать теорию винного привкуса на губах Казу. Пока они не начинают гореть от извращенной заинтересованности.
Дальнейший маршрут проходит через родинки на шее, каждая из которых требует почтения от губ. И через соски, которые уже выпрашивают прикосновений языка.
Извивающимся движением руки Джина спускаются вниз, и, сдерживаясь, ласкают живот Каме. Аканиши успешно проходит этот блокпост, подбираясь к паху, останавливаясь на стоящем члене, и рука Каме ложится на бедра Джина, проявляя нетерпение.
С этого момента они играют вдвоем, в четыре руки. И Каме тоже знает основные гаммы.
Если Аканиши не сопротивляется, то снять с него джинсы – дело пол-минуты. А на майку хватает и десяти секунд.

Ураган их стремительного падения на диван гасит половину свечей.
Каме указывает глазами на пол возле диванной ножки и Джин, проследив направление его взгляда, чувствует, как его пробирает холодок от предусмотрительности Каменаши.
На полу лежит тюбик смазки. Наглец с самомнением, нет, чтоб положить в верхний ящик тумбочки у кровати.
Аканиши вопросительно смотрит на Каме, но тот закрывает глаза, предоставляя Джину самому решать. Нижнее белье, отправленное в полет в район балкона, едва не цепляется за люстру.
Теперь никто не сможет обвинить Аканиши в излишнем терпении.
Наслаждение захватывает Каме, заставляя перегибаться спиной через подлокотник, запрокидывая подбородок, почти касаясь волосами пола. Совладать с собственным дыханием, наблюдая это, непросто. Прекратив двигаться, Аканиши порывисто хватает воздух, словно горячий чай, который надо пить маленькими глотками, рискуя обжечься.
Каме самозабвенно вращает бедрами сам, умудряясь, даже находясь под Джином, перехватить инициативу.
Это Джина не устраивает. Он за талию стаскивает его с подлокотника, старясь не выйти из него, перекрещивает пальцы своих рук с пальцами рук Каме, и вталкивает их в мягкий ворс покрывала, распиная Казую по дивану.
Вино уже давно слизано с губ Каме, на них тает только вкус Джина.
Только тогда они снова продолжают двигаться.
Соблюдая один ритм, не отпуская рук…
Сохраняя одно дыхание, не размыкая губ…
Сберегая одно сознание, не позволяя открыть глаза…

Кто заказывал салют?
Ослепленный вспышкой падаешь с высоты в море, вызывая кучу брызг.
Пытаешься выплыть, добраться до поверхности, чтобы из-за отсутствия возможности дышать не разорвались легкие.
И через приближающуюся поверхность воды мутным пятном маячит солнце где-то далеко на небе…

Сил нет. Он истощились где-то в начале фейерверка.
Но Аканиши несмотря на слабость, приподнимается на руках над Каме, настолько его интересует вопрос:
-Скажи, если ты все равно ждал меня: какой был смысл закрывать дверь, не пускать меня, и не отвечать на звонки, если ты был один?
- А ты бы пришел тогда? – зрачки Каме опять возбужденно расширяются.
- Нет.
- Вот поэтому!

сугеееее!!!

~Рейко~
ух! ааа... ано... это... ну... млин...
аффтар, убили внасмерть... вам не совестно?
з.ы. я вообще под Arashi-truth читала - прикинь как мне под это крышу снесло жестко?

вааааа я ваш фанат) испереживалась вся пока читала! спасибо огромное за такой чудесный фик

~tasha? ~Kame~ [Riiko]
Спасибо!!!

Укусив взглядом.
вот каждой фразой можно любоваться! *_*
не врать про ручного дятла.
*ржёт*


Но хочешь – не хочешь, а особенности зрения человека предполагают реакцию на яркий свет. Джин жмурится, а Каме прикрывает рукой глаза, пытаясь рассмотреть два силуэта. - Ты такое предполагал? – тихо говорит знакомый голос. - Нет, но верил, – мурлычет второй. Тсу лениво зевает у выключателя. Такки застегивает верхние пуговицы на своей рубашке. - Наши суровые друзья, мы вообще-то сюда раньше пришли, но ничего страшного - вы можете оставаться. Надеюсь, мы не сбили вам настрой? С легким смешком ТаккиТсу скрываются за дверью.
Спасибо за ТаккиТсу. Очень хороши!)

Тагучи, который жить не может, чтобы не посмеяться на собой, над ситуацией, над обстоятельствами. Этот Джунно так привычен, мил и нормален
и за Тагучи спасибо, он тоже замечателен))

Знаете, как ведут себя коты, завидев угрозу? Они впиваются когтями в пол, широко открывают свои желтые глаза, топорщат шерсть и пугающе шипят. К сожалению, из всего этого набора, Каме может себе позволить продемонстрировать Тагучи только широко раскрытые глаза.
аыыыы... как сказано!

Замечательно, мне очень понравилось!!

Зверь Язвь Спасибо )))

УХХ! Это было нечто! Спасибо , автор!!!